План о камышовом коте

Вольерный способ – лучший вариант содержания этой дикой породы в условиях близости к человеку. В просторном загоне камышовой кошке есть где обосноваться, устроить защищенное логово, почувствовать себя полноправным хозяином пусть не 5 км2, а всего 5 м2. Дикому животному жизненно важно иметь личное пространство.

Важно! У кошки камышовой породы очень резкий голос и в брачный период она может быть весьма «разговорчивой».

Вся жизнь хауса – это охота. В еде он не привередлив, обходится парой мышек или одним крупным грызуном в сутки. В теплом климате предпочитает выходить на ночной промысел, а днем отлеживается в зарослях густого кустарника или прибрежных камышах. Нередко болотную рысь заставали в брошенных лисьих норах, где она обустраивает себе временное жилище.

Если вы не знакомы с нильской кошкой — той самой, которую в далёкие времена стали приручать египтяне, значит, самое время узнать о ней. Хоть самые первые рисунки и предания о таком хищном и грациозном звере относят к Древнему Египту, камышовый кот заселял достаточно обширные территории в разных странах.

Почему речь о таком великолепном животном, как тростниковая или болотная рысь идёт в прошедшем времени, если это изумительный охотник? Вот именно это качество не было оценено теми людьми, у которых камышовая кошка активно истребляла домашнюю птицу. Прочная и красивая шкура зверя нашла своё применение в хозяйстве — процесс истребления чудесного создания был запущен, антропогенная деятельность в природе тоже внесла свою лепту. Но остались ли эти колоритные особи в естественных условиях обитания? Пора узнать о камышовом котике, именуемом также хаусом ( от лат. Felis chaus), и его судьбе в наше время.

Характер хауса

Дикая болотная рысь является любительницей рыбы, поэтому любовь к воде у неё в крови — а как иначе крепкая красавица смогла бы наслаждаться любимым вкусом? Заодно вода очищает шкурку зверя от грязи и запаха.

Стоит понаблюдать за зверем совсем немного, как сразу станет ясно, что это умное, любознательное и совершенно неутомимое животное. Тем, кто желает обучать своего питомца очень понравится хаус — он очень легко обучается, с интересом выполняет команды и может ужиться с другими четвероногими соседями по жилью.

С таким питомцем вряд ли будет скучно, но стоит понимать, что полностью домашним этот кот не станет никогда — дикая природа у него в крови.

Камышовые кошки в пищевой цепочке

О том, какова роль хауса пищевой цепочке известно мало. Сами они выступают в роли охотников и переносчиков паразитов, что в живой природе, что в домашних условиях обитания.

Чем питается камышовый кот

Чтобы добыть себе пропитание, животное может охотиться не только ночью, но и днём. Кот подолгу сидит в засаде, ничем не выдавая своего присутствия, а затем внезапно в его когтях и зубах оказывается какой-нибудь грызун или зазевавшаяся птичка.

Тростниковая рысь с одинаковым удовольствием поедает и зайца, и рептилию, не побрезгует отловить и съесть домашнюю курицу или гуся. При охоте на птиц, животное долго крадётся среди зарослей камыша или тростника, а затем, определив на слух, где уселась стая, выпрыгивает и ловко схватывает добычу.

Враги

Исконными врагами дикого камышового кота были хищники — леопарды и волки. Но постепенно, с развитием сельского хозяйства, в список врагов попал и человек: он начал истреблять котов за их беспощадную охоту на домашних птиц. Других серьёзных угроз у популяции котиков нет, но для сокращения численности вполне хватает и вышеперечисленных.

Ареал обитания камышовых котов

Интересно, где же водится такой красивый зверь в природе, и обитает ли он на территории России? Пока ещё можно встретить такое чудо в районе дельты Волги, а также по западному побережью Каспийского моря. Прежде болотный кот часто встречался в Астраханском заповеднике, но уже почти 30 лет там не находят его следов — не просто так дикий красавец занесён в Красную Книгу.

Сегодня легче всего обнаружить животное в естественной среде обитания на кавказских территориях, прикаспийских районах России, зарослях реки Амударьи. Не перевелись ещё коты хаусы в азиатских и африканских землях. Они не стремятся так уж сильно встретиться с человеком, поэтому увидеть их повезёт далеко не каждому желающему. Там, где есть шанс встретить болотного кота, неудобно проходить человеку. Это заросли камыша, сырые лесные массивы, полные колючих кустарников. Излюбленными местами можно назвать водоёмы, заросшие осокой, а вот на открытых пространствах эти кошки не живут.

Причинами постепенного сокращения численности болотных кошачьих становится не только человек, но и холодное время года: любой подвид этого кота уязвим из-за неплотной и негустой шубы. Снежный покров и холода тоже наносят ущерб популяции зверей, так любящих тепло. Но помимо охоты, люди косвенно влияют на число этих животных: за счёт сокращения пойменных угодий тростника, который активно выжигается, выкашивается, водоёмы осушаются, леса скашиваются — у болотного кота всё меньше мест обитания.

В длину красавцы коты достигают 100-120 см, а их высота в холке примерно 50-70 см. Так как ноги у зверя длинные, сильные и крепкие, то если поставить рядом для сравнения обычного питомца, разница будет ещё заметнее.

Камышовый кот – грациозный красавец. Достаточно крупен по сравнению с обычной кошкой, внешним обликом и расцветкой напоминает рысь. Помимо основного, можно встретить и другие названия этого животного: хаус, джунглевый кот, болотная рысь, нильская кошка. Этот отважный кошачий хищник занесен в нашей стране в Красную книгу.

Камышовый кот известен с древности, египтяне его называли «нильским». Именно они первыми его приручили, это произошло более трех тысячелетий тому назад. С этим интереснейшим хищником они занимались охотой на уток. Это стало известно благодаря найденным наскальным рисункам, на которых видно, как коты плывут с добычей к людям. Второе свое прозвище «хаус» кот так же приобрел от египетского народа, оно переводится, как «дом», ведь этот кот обитал у них именно в домах.

Раньше эти коты были популярными домашними питомцами в 25 разных странах по всему миру, хотя их репутация, зачастую, вызывала сомнения. Для многих хаус так и остался диким и опасным хищником, который был не прочь полакомиться домашней птицей, поэтому в деревнях его опасались. Одним из первых этот вид животных описал путешественник и натуралист Иоганн Антон Гюльденштедт, бывший на службе у Екатерины II во время своей экспедиции по южным рубежам Русской империи, это произошло в 1776 году.

Все-таки в те времена нашлись кошачьи любители и вывели новую породу, очень похожую на камышового кота, но не такого агрессивного и дикого. Это получилось путем скрещивания обычной домашней кошки и нильской. Выведенная порода была названа – «Felis chaus», считалось, что они имеют более покладистый нрав.

Потом выводились еще другие гибриды, внешностью почти не отличавшиеся от камышового кота, но имеющие характер более кроткий. Теперь мир населяют 10 разновидностей пород болотной рыси.

Где обитает камышовый кот?

Камышовые коты любят теплый климат, благодаря этому их излюбленными местами жительства выступают Средняя Азия и Каспийское побережье. Так же, они живут вблизи рек Африки (Нил), в Таиланде, на острове Шри-Ланка, в Палестине, Индии, Индокитае, на востоке Евразии, на Кавказе. На территории Российской Федерации, кроме Каспия, их можно встретить в Дагестане и в низовьях реки Волги.

Коты терпеть не могут открытых местностей, поэтому выбираются на них в редких случаях, не отходя далеко от места постоянной дислокации. Обожают коты кустарниковые и камышовые заросли, где чувствуют себя наиболее вольготно и безопасно. Любят котики селиться именно в прибрежных кустарниковых и тростниковых зонах. Хаусы построением своих жилищ совсем не увлекаются, а предпочитают селиться в опустевших лисьих, барсучьих норах. Подолгу в них они не живут, все время перебираясь на новые места в целях безопасности. На берегу можно увидеть кошачьи следы, это камышовые коты оставляют их на отмелях. Они прекрасно плавают и ныряют, охотясь, как за водной птицей, так и за рыбой.

Если кот обитает в гористой местности, то выше, чем на 800 – 1000 метров он подниматься не любит, предпочитая свои кустистые, зачастую, колючие дебри. С людьми кот контактировать особо не желает, ведя скрытный и осторожный образ жизни. Во время зимних холодов и ранней весной может посещать людские селенья, совершая бандитские набеги, с целью воровства домашней птицы, которой обожает полакомиться.

Особенности характера и образа жизни

Камышовый кот любит селиться близ различных водоемов, облюбовав их густые кустарниковые и камышовые заросли. Он ведет себя всегда очень осторожно и тихо, стараясь не производить лишнего шума и, действуя, как настоящий опытный шпион. Открытых местностей животное старается избегать. Не любит котик и лазать по деревьям, хотя имеет мощные лапы и острейшие когти.

Охота для камышового кота – вторая натура, на ней он ведет себя одновременно и смело, и очень аккуратно, чтобы не спугнуть добычу. Наиболее активен котик в сумерках, а днем любит отдохнуть в зарослях или норе.

Превосходное зрение и острейший слух помогают болотной рыси не только удачно охотиться, но и не попадаться недоброжелателям. Если столкновение с врагом неизбежно, кот ведет себя отважно и агрессивно, проявляя всю свою силу и мощь. Интересной чертой камышового кота выступает то, что он любит погружаться в воду не только ради охоты, но и для того, чтобы смыть с себя свой запах. Это отличает его от домашних кошек, которые, наоборот, любят повсюду его оставлять.

Хаус любит жить в одиночку на своей территории, семьей он обзаводится только на короткий период спаривания. Кот обожает, чтобы у него было свое собственное пространство, где он чувствует себя свободно и безмятежно. Территория такого местообитания может занимать от 50 до 180 кв. км. Еще одними интереснейшими качествами камышового кота выступают хладнокровие и терпеливость. Кот может часами тихо сидеть около норы своей жертвы, проявляя неимоверное терпение и выдержку.

Одомашнить хищника можно, но это очень трудоемкое занятие, требующее огромного желания и усердия, т.к. животное очень свободолюбиво и независимо, имеет достаточно суровый нрав. Даже маленькие котята упорно шипят и фырчат, проявляя с детства свой непокорный и жесткий характер. Стоит отметить, что одомашненный камышовый кот в качестве хозяина может признать только одного человека, а к остальному семейству будет относиться с опаской и даже агрессией.

Естественные враги камышовых котов

В природе для камышового кота угрозу представляют более крупные, по сравнению с ним, хищные животные. Например, леопард, часто нападает на них, не считаясь с тем, что они тоже кошачьей породы. Основными врагами выступают шакалы, лисы и волки. Обычно камышовый кот от них ловко и стремительно пускается наутек, ведь их силы совсем не равны. Для спасения он может влезть на дерево, применяя свои острые когти, и таким образом перехитрить лисиц с волками. При помощи прыжков кот с легкостью может перебираться с одного дерева на другое, чтобы сбежать от более крупных хищников.

Одной из главных опасностей для существования этого вида животных выступает изменение мест их постоянного проживания. Это может быть исчезновение водоемов, варварская вырубка лесных массивов, плохая экологическая обстановка, освоение людьми территорий обитания дикого кота. Людям, занимающимся охотничьим промыслом, камышовый кот интереса не представляет, его мех совершенно не ценится, он может попасться совершенно случайно.

Но человек часто истребляет камышовых котов из-за того, что они нападают на домашнюю птицу, воруя ее прямо с подворья. Других причин для отлова этих животных нет, но и их достаточно для того, чтобы снизить численность популяции. Так, в России камышовый кот числится в Красной книге.

Коты терпеть не могут открытых местностей, поэтому выбираются на них в редких случаях, не отходя далеко от места постоянной дислокации. Обожают коты кустарниковые и камышовые заросли, где чувствуют себя наиболее вольготно и безопасно. Любят котики селиться именно в прибрежных кустарниковых и тростниковых зонах. Хаусы построением своих жилищ совсем не увлекаются, а предпочитают селиться в опустевших лисьих, барсучьих норах. Подолгу в них они не живут, все время перебираясь на новые места в целях безопасности. На берегу можно увидеть кошачьи следы, это камышовые коты оставляют их на отмелях. Они прекрасно плавают и ныряют, охотясь, как за водной птицей, так и за рыбой.

Станислав Золотцев КАМЫШОВЫЙ КОТ ИВАН ИВАНОВИЧ История его жизни и смерти

КАМЫШОВЫЙ КОТ ИВАН ИВАНОВИЧ

История его жизни и смерти

Когда это повествование было ещё только задумано мною, я поделился его замыслом с моим сыном. И тут же мой сын разнёс этот замысел в пух и прах. «У вас, в Талабской области, камышовые коты не водятся», — заявил он. Не доверять ему я не мог, и не потому, что он — мой сын, а не чей-нибудь, а потому, что он, согласно его диплому, лучше всего знает именно наших диких и домашних четвероногих собратьев по жизни на Земле… В подтверждение своих слов сын достал с полки одну из его толстенных и многоуважаемых энциклопедий по животному миру, раскрыл её и прочитал мне вслух несколько строк. Из них следовало, что представители семейства кошачьих, именуемые камышовыми котами, обитают лишь в южных краях нашей неоглядной страны. В дельте Волги, например. Ну, самое северное их обиталище, в крайнем случае, — берега той же Волги, только в её среднем течении, где-то возле Жигулей. И то редко… А уж в моём родном северо-западном краю, где лето, как сказал когда-то Пушкин, является карикатурой южных зим, камышовые коты проживать никак не могут.

Что мне оставалось делать? Замысел моего повествования был, что называется, зарублен на корню. Потому что главным его действующим лицом должен был стать именно камышовый кот.

…Не знаю, когда предки моих земляков, живущих по берегам Талабского озера, стали звать диких кошек, обитающих в озёрных плавнях, камышовыми котами. Даже и учёные не могут точно сказать, дикие ли это кошки, либо просто одичавшие когда-то, в очень давние времена. В те времена, когда прибрежные селения рыбаков и хлебопашцев на нашей озёрно-болотистой земле, которая издревле была порубежной, выжигались и разорялись незваными гостями. Их жители гибли или разбегались, а живность оставалась без хозяев и поневоле дичала…

Скорее всего, эти особи семейства кошачьих зовутся камышовыми именно потому, что живут среди зарослей камыша. Точно так же, как их собратья, обитающие в местных лесах и очень похожие на своих приозёрных сородичей, только более пушистые, зовутся лесными кошками. Наверное, по той же самой причине шерсть обитателей озёрных прибрежий за многие века стала по цвету «камышовой» — коричневато-серой, тёмно-рыжеватой, а то и тёмно-коричневой… Хотя кот, о котором пойдёт речь в моей истории, отличался, скорее, шоколадным оттенком своей гладкой шерсти. Но — он был именно камышовым котом.

Я его сам видел. И даже знаю, как его звали не только по имени, но и по отчеству — Иваном Ивановичем.

…И потому, хотя я вполне доверяю своему сыну и его энциклопедиям во всём, что касается животного мира, я всё-таки решился написать эту историю. Потому что камышовый кот Иван Иванович действительно жил на белом свете. А если что-то действительно было и есть, что я сам знаю и видел, то это важнее для меня всех мнений учёных специалистов и всех научных книг.

И — главное: Иван Иванович прожил свою недолгую камышово-кошачью жизнь далеко не бесславно. Даже — достойно и доблестно. И она достойна того, чтобы вам о ней рассказать…

Скорее всего, эти особи семейства кошачьих зовутся камышовыми именно потому, что живут среди зарослей камыша. Точно так же, как их собратья, обитающие в местных лесах и очень похожие на своих приозёрных сородичей, только более пушистые, зовутся лесными кошками. Наверное, по той же самой причине шерсть обитателей озёрных прибрежий за многие века стала по цвету «камышовой» — коричневато-серой, тёмно-рыжеватой, а то и тёмно-коричневой… Хотя кот, о котором пойдёт речь в моей истории, отличался, скорее, шоколадным оттенком своей гладкой шерсти. Но — он был именно камышовым котом.

Текст книги «Камышовый кот Иван Иванович»

Современная проза

Домашние животные

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Станислав Золотцев
Камышовый кот Иван Иванович

Анатолий Салуцкий
В ТЕНИ ЭПОХИ

Думая о Станиславе Золотцеве, я – и при встречах с ним и теперь, когда нет уже его с нами, – почему-то вспоминал и вспоминаю известную космическую песню «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы…» Не то, чтобы я каждый раз мурлыкал этот навязчивый мотив или ассоциировал Станислава с космонавтом, а в том дело, что интуитивно сопоставлял литературный путь Золотцева – нет, конечно, не с космической одиссеей, – а с самой сутью тех известных строк: жизненный след этого человека, этого писателя никогда не затеряется в книжной пыли библиотечных полок.

Этого человека, этого писателя… Редко кому из литераторов, даже известных, даже очень известных, даже великих, удавалось так тесно сочетать свое творчество со своим характером, со своей личной жизнью. И в этом смысле Золотцев был по-своему почти уникален – в том смысле, что его писательство и его жизнь составляли единое, неразрывное целое. Пишу – почти, потому что среди нашей литературной братии все же не один Станислав отличался таким удивительным единством слова и дела, плоти и духа, намерений и поступков. Но, представляется мне, именно это редкостное свойство натуры делает Станислава Золотцева той немеркнущей звездой на небосклоне нашей литературы, свет от которой ещё очень долго будет идти к читателям. Да, как всегда бывает, на какие-то периоды тучи и облака закроют этот небосклон, затянут его туманной пеленой, яркие вспышки новоявленных холодных бенгальских огней, кажется, пригасят свет далёких звёзд, славные имена временно растворятся в небытии. Но пройдёт еще какое-то время, и новые поколения читателей и литературных критиков вновь откроют для себя произведения Станислава Золотцева. Ибо уверен я, что с десятилетиями имя этого писателя, очищенное от наслоений вовсе не литературных, а суетливых житейских противостояний переходного времени, засверкает по-настоящему – всеми гранями своего таланта.

Станислав Золотцев двигался в литературе классическим путём истинно русского писателя – от поэзии к прозе. Его стихи рано обратили на себя внимание. Филолог по образованию, слесарь, строитель и офицер североморской авиации, он ворвался в литературу, совместив в своей поэзии душевное горение высоко образованного русского интеллигента и раннюю мудрость много повидавшего в жизни человека. Поскольку я не ставлю перед собой задачу полностью и в строгой последовательности воссоздать биографию Золотцева, то сразу скажу, что его бурная жизнь вместила в себя и Индию, где он работал переводчиком, и оборону Белого дома на Краснопресненской набережной в тревожные осенние дни 1993 года, где Станислав в полной мере испытал на себе «демократические» залпы из танковых пушек. В общем, выпало ему полной ложкой хлебнуть того лиха, которое свалилось на Россию на излёте XX века. И хотя Золотцев мог бы отсидеться от политических бурь своего времени на родной Псковщине, он, тем не менее, с буквальным риском для жизни не пропустил ни одного исторического события, влиявшего на судьбы Отечества.

И эта страстность, помноженная на интеллигентность, на колоссальный запас филологических познаний, возведённая в квадрат за счёт глубочайшего знания жизни, всегда привлекала в его поэзии, давала о себе знать в каждой его стихотворной строке. Но по этой же причине, подобной тому, как это было у Пушкина, у Лермонтова, поэзия Золотцева не могла полностью выразить весь его творческий потенциал. Проза настойчиво стучалась в двери его писательской натуры, и в конечном итоге он принялся за романы. Романы о своей необычайно богатой событиями и переживаниями жизни.

Да, романы Станислава Золотцева, написанные от первого лица, – это действительно романы о его жизни, о жизни его поколения и истории его Отечества в ту великую и одновременно многострадальную эпоху, когда Время с заглавной буквы выбрало его одним из своих летописцев. Но творческий секрет Золотцева в том, что эти романы вовсе не являют собой некие жизнеописания. Наоборот, внешне, сюжетно, да и в смысловом ключе они как бы оторваны от исторических реалий, они ближе к неожиданным, парадоксальным притчам, чем к добросовестным, но зачастую скучноватым повествованиям о тех или иных – пусть памятных – событиях. Но притчи эти наполнены столь разнообразным и рельефным жизненным материалом, так изобретательно и на таком высоком литературном уровне (язык! язык! какой прекрасный русский язык!) переплетены в них правда жизни, литературный вымысел и захватывающая читателя интрига, что в целом все три хорошо известных мне романа Станислава Золотцева представляют собой некую новую, ни на что прежнее непохожую линию нашей изящной словесности, которая ещё ждёт своих профессиональных исследователей.

Впрочем, сначала был роман-эссе «У подножья Синичьей горы» – о Пушкине и о Родине. Именно в нём Станислав Золотцев, наряду с другими пушкинскими строками, привёл и восьмистишие, которое, по словам писателя, очень любила его мама:

Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не горюй!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живёт;
Настоящее уныло:
Всё мгновенно, всё пройдёт;

Что пройдёт, то будет мило. Это пушкинское приятие жизни, эта русская неунывность, с которыми прожили свой век его родители, мне кажется, сполна передались и Станиславу Золотцеву. Они очень чётко прослеживаются в его автобиографических романах, в которых главными героями, конечно, становится не он сам, любимый, а его отчий псковский край, неизбывная Россия, простые, терпко говорящие, смекалистые мужественные люди, всегда окружавшие писателя, и само Время нашей жизни. То сложное, но очень яркое Время, которое – в описании и истолковании Золотцева – будет особенно привлекать наших далёких потомков.

Да, сам автор, несмотря на биографичность своих романов и письмо от первого лица, очень умело скрывается от читателя, выставляя на передний план не только окружающих его людей, но главное, очень интересные и важные – прежде всего в нравственном и психологическом плане – явления. Вот «Камышовый кот Иван Иванович». Казалось бы, где здесь автор, если формально главным героем притчи становится некое существо с зелёными глазами, спасённое от гибели в нежном котячьем возрасте? Но сколько же добра принёс этот камышовый кот своим спасителям! Вплоть до того, что вытащил из огня новорожденного ребёнка, хотя сам погиб. Эта внешняя канва ни в коей мере не отражает глубины и остросюжетности произведения, в основе которого, конечно же, человеческие судьбы, а не кошачья история. И в этом блестящем умении «под вывеской» притчи на самом деле поведать о драматизме сегодняшнего бытия наших современников проявляется незаурядный и вполне самобытный талант Станислава Золотцева.

А дальше была «Столешница столетья» – мудрое и трогательное повествование о своей псковской «родовё», не просто о родне, близкой и дальней, но о традициях русской кровной жизни вообще. Роман, в котором невозможно отличить реальности бытия от творческого «припёка», на мой взгляд, стал своего рода энциклопедией и былой и современной низовой русской жизни. И это – на фоне бесконечных нынешних описаний «рублевского» света и полусвета, повышенного интереса к похождениям олигархов и прочих новоявленных властителей потребительского вкуса, мечущихся по странам и континентам под девизом «Деньги – наше всё!»

Хочется повторить, что на фоне этого поверхностного и безусловно преходящего поветрия роман Станислава Золотцева «Столешница столетья», не будучи превознесённым, прославленным и широко разрекламированным сегодня, в наши дни суеты сует, наверняка окажется востребованным потомками и, как сказано, не будет погребён под слоем библиотечной пыли. Ибо его Время – ещё впереди. И в этом смысле у писателя Станислава Золотцева судьба провидится счастливой. Сегодня – под покровом, завтра – на гребне интереса.

Но особо хочу выделить последний по времени написания роман Золотцева – «Тень мастера» с подзаголовком «Исповедь о встречах с Михаилом Булгаковым». Это объёмное по размерам и мыслям литературное произведение, на мой взгляд, является настоящим жанровым открытием, которое ещё предстоит изучить литературоведам. Сожалею, что он не представлен в данном издании и настойчиво рекомендую читателю отыскать это произведение, опубликованное в 2020 году в псковском издательстве АНО «Логос».

Я начал с того, что человек и писатель в Золотиеве составляли единую, неделимую личность. Писатель не стеснялся нелицеприятно выводить в своих произведениях образы вполне узнаваемых людей, в силу своего высокопоставленного положения или популярности известных многим. Да и в реальной жизни Станислав прославился в литературной среде своим горячим темпераментом – его публичные выступления всегда были весьма критическими, и критиковал он вот уж действительно, не взирая на лица, – так было в советские времена, когда он рисковал запретом на издание книг, так же было и в новой истории страны, когда такие запреты под видом «неформата» стали ещё свирепее. Нет, Стае продолжал сражаться с теми, кого не уважал, не держал язык за зубами, а отважно критиковал и зарвавшихся администраторов, и чиновников от литературы и областною, и российского масштаба.

При этом критиковал не только с трибуны, но и печатно – его публицистика всегда была очень острой. За эту критику на него обижались, ему мстили, ему было нелегко издавать свои книги, его статьи подолгу лежали в редакционных портфелях. В итоге Станислав Золотцев при жизни не получил и половины по праву принадлежавшей ему литературной славы. Его в писательских кругах знали абсолютно все, и по достоинству – кто с удовольствием, а кто и вынуждено, – оценивали его литературную мощь. А вот публично… Публично его, конечно же, не успели оценить в полной мере. А кое-кто и не захотел, потому что сам вынужден был бы подвинуться из первых рядов литературного партера, уступив место Золотцеву.

Но хочу вновь и вновь повторить, что творчество Станислава Золотцева не останется в прошлом вместе с его эпохой, вместе со Временем, в котором он жил. Будущие поколения наверняка стряхнут с его книг библиотечную пыль, чтобы лучше понять и по-настоящему познать наше переломное Время, которое в поэзии Станислава Золотцева и в его романах-притчах выглядит не только очень ярко в художественном отношении, но и глубоко осмыслено в философском плане.

Он любил жить ярко, нестандартно. Он страстно любил Россию. И она отблагодарит его незабвенной читательской памятью.

Станислав Золотцев
КАМЫШОВЫЙ КОТ ИВАН ИВАНОВИЧ
История его жизни и смерти

Когда это повествование было ещё только задумано мною, я поделился его замыслом с моим сыном. И тут же мой сын разнёс этот замысел в пух и прах. «У вас, в Талабской области, камышовые коты не водятся», – заявил он. Не доверять ему я не мог, и не потому, что он – мой сын, а не чей-нибудь, а потому, что он, согласно его диплому, лучше всего знает именно наших диких и домашних четвероногих собратьев по жизни на Земле… В подтверждение своих слов сын достал с полки одну из его толстенных и многоуважаемых энциклопедий по животному миру, раскрыл её и прочитал мне вслух несколько строк. Из них следовало, что представители семейства кошачьих, именуемые камышовыми котами, обитают лишь в южных краях нашей неоглядной страны. В дельте Волги, например. Ну, самое северное их обиталище, в крайнем случае, – берега той же Волги, только в её среднем течении, где-то возле Жигулей. И то редко… А уж в моём родном северо-западном краю, где лето, как сказал когда-то Пушкин, является карикатурой южных зим, камышовые коты проживать никак не могут.

Что мне оставалось делать? Замысел моего повествования был, что называется, зарублен на корню. Потому что главным его действующим лицом должен был стать именно камышовый кот.

…Не знаю, когда предки моих земляков, живущих по берегам Талабского озера, стали звать диких кошек, обитающих в озёрных плавнях, камышовыми котами. Даже и учёные не могут точно сказать, дикие ли это кошки, либо просто одичавшие когда-то, в очень давние времена. В те времена, когда прибрежные селения рыбаков и хлебопашцев на нашей озёрно-болотистой земле, которая издревле была порубежной, выжигались и разорялись незваными гостями. Их жители гибли или разбегались, а живность оставалась без хозяев и поневоле дичала…

Скорее всего, эти особи семейства кошачьих зовутся камышовыми именно потому, что живут среди зарослей камыша. Точно так же, как их собратья, обитающие в местных лесах и очень похожие на своих приозёрных сородичей, только более пушистые, зовутся лесными кошками. Наверное, по той же самой причине шерсть обитателей озёрных прибрежий за многие века стала по цвету «камышовой» – коричневато-серой, тёмно-рыжеватой, а то и тёмно-коричневой… Хотя кот, о котором пойдёт речь в моей истории, отличался, скорее, шоколадным оттенком своей гладкой шерсти. Но – он был именно камышовым котом.

Я его сам видел. И даже знаю, как его звали не только по имени, но и по отчеству – Иваном Ивановичем.

…И потому, хотя я вполне доверяю своему сыну и его энциклопедиям во всём, что касается животного мира, я всё-таки решился написать эту историю. Потому что камышовый кот Иван Иванович действительно жил на белом свете. А если что-то действительно было и есть, что я сам знаю и видел, то это важнее для меня всех мнений учёных специалистов и всех научных книг.

И – главное: Иван Иванович прожил свою недолгую камышово-кошачью жизнь далеко не бесславно. Даже – достойно и доблестно. И она достойна того, чтобы вам о ней рассказать…

1. НАЙДЁНЫШ

…Прожил же эту жизнь почти от самого рождения главный герой моего повествования не в камышах, а в деревне Старый Бор, в доме Вани Брянцева. Я зову этого своего земляка Ваней, хотя он давно уже взрослый человек, кряжистый, крупный мужик, уже немного седеющий, отец семейства. А к концу этой повести он и вообще дедом станет… Но мы с ним знакомы с моих мальчишеских и с его младенческих лет. Когда-то, очень давно, его мать училась в сельской школе у моих родителей. И мне помнится не только свадьба его родителей: я даже видел, как младенца Ваню привезли из районного роддома. Вот как давно он мне знаком. Но это не потому, что я такой уже старый. Просто я уже очень давно живу..

А Ваня Брянцев стал со временем колхозным механизатором, что называется, широкого профиля. И на комбайне сидит, и на тракторе, и любой автомобиль может водить (хотя своим до сих пор не обзавёлся). И любая другая движущаяся по земле техника ему знакома и послушна. Вдобавок, человек он очень работящий, хозяйственный и – относительно мало пьющий. Так что даже когда колхозы в нашем крае были упразднены, и многие деревни пришли в упадок, хозяйство Брянцевых осталось крепким. Ломить, конечно, Ване пришлось побольше, чем в коллективные времена, – ну да ему к этому было не привыкать… Тем не менее находил он время и для занятий, в которых можно душу отвести – для рыбалки, для охоты. Да без этих промыслов нынче сельским жителям берегов Талабского озера прожить вообще непросто…

И на рыбалку, и на охоту по уткам и гусям Ваня Брянцев, при всей его любви к технике, выходил чаще всего не в моторке и даже не на лодке-плоскодонке, а в долблёнке. В челноке, состоящем из двух выдолбленных изнутри брёвен с заострёнными носами, сплочённых меж собою скобами, у нас их зовут «камьями» или «камейками». В большую воду на такой долблёнке не выйдешь, а вот в узких приозёрных протоках такие камьи, как говорится, самое то. Или – самое оно… Эти протоки вьются вокруг малых и совсем крохотных островков, поросших камышом, тальником, осокой, кугой и множеством прочих купырей, трав и мелких кустарников, любящих влагу. Там и утки гнездятся, и гуси, и прочая летучая живность. А когда становится чуть посуше, там появляются и камышовые коты. Там у них, на этих подсохших островках, рождаются котята, и, когда они чуть подрастают, кошкам сподручнее там добывать им пищу для прокорма: рядом – гнёзда уток, гусей и более мелких птах. Да там и безопаснее: никакие другие, более крупные звери, обитающие в нашей местности, до плавней не добираются. Опасность котам и их потомству грозит разве что с воздуха, от пернатых хищников… На одном из таких островков и нашёл Ваня Брянцев будущего Ивана Ивановича.

Двигался он, Ваня, в своей долблёнке по мелеющим протокам, раздвигая уже густые тростники и отмахиваясь от слепней, – и вдруг услышал невдалеке, в зарослях, вопли и визги явно не человечьи. Скорее, кошачьи и птичьи. Вопли были жуткими: можно сказать – отчаянно-предсмертными. Так оно и оказалось. Вопли смолкли, и вскоре из камышей поднялся ястреб, держа в когтях какой-то комок. Ваня хотел было пальнуть по летучему хищнику, но не стал: а вдруг там, в гнезде, кто-то ещё остался, – подумалось ему. И он, отталкиваясь веслом, стал пробиваться к тому месту, откуда только что слышались душераздирающие вопли. И на одном из плавучих островков открылась ему картина впрямь жутковатая: следы только что произошедшей лютой битвы.

Он увидел кошачье логово, ещё недавно хорошо и ладно устроенное, выстланное камышовым пухом, высохшими мягкими водорослями и птичьими перьями. Но всё это было разорено и залито кровью… А посредине разорения лежала камышовая кошка-мать с раздробленным черепом и выклеванными глазами. И рядом с нею ещё бился в предсмертных конвульсиях второй ястреб. У него было перекушено горло и вырвана часть внутренностей. Чуть поодаль, у края островка лежал мёртвый окровавленный маленький котёнок… А у другого края, тычась крохотным носом то в сухие веточки, то в стебли трав, громко пища, ползало единственное оставшееся в живых после этой битвы существо – ещё один детёныш камышово-кошачьего племени.

Видно, понял Ваня, ястребы напали на гнездо парой – самец и самка. Первый из них кинулся в драку с матерью-кошкой, яростно защищавшей своё потомство, меж тем как самка успела ухватить одного из трёх котят и улетела с ним. Кошка не дала самцу-ястребу унести двух других котят, но одного из них он успел клюнуть насмерть. Зато и сам был смертельно наказан… Вот и остался от всего этого побоища лишь один живой котёнок.

Но Ваня точно знал: ястреб ещё обязательно вернётся, чтобы закогтить и этого детёныша. Вздохнув над суровыми законами природы, рыбак закутал котёнка в куртку и двинулся в своём долблёном челноке по протокам вверх, к деревне Старый Бор, к дому…

Так что в самом, можно сказать, младенческом возрасте главный персонаж моего повествования был осенён самопожертвованием и отвагой одних – то есть, своей матери, погибшей ради него, жестокостью и хищническим разбоем других, и людской добротой третьих. Наверное, всё это и наложило главный отпечаток на всю жизнь будущего Ивана Ивановича… Но вначале он был ещё только-только прозревающим крохотным котёнком, и ему ещё предстояло расти под крышей дома Вани Брянцева.

Нельзя сказать, что в этом доме все встретили его появление с восторгом. Ванина жена Тася, хлопотливая, круглощёкая и румяная женщина, вообще-то всей округе была известна своим добросердечием. Ей ли, казалось, было не радоваться появлению пушистой крохотульки в доме. Тем более, что именно «кошачья ниша» в их хозяйстве никем в то время не была занята. Каждой твари в брянцевской усадьбе было поистине по паре. И даже больше: две коровы, бычок и тёлка, два поросёнка, несколько овечек и несколько коз, не говоря уже о курах, гусях и утках. Разве что лошадь – конь Воронок – была одна. А лайка Джулька была уже не одна, недавно ощенилась тройней… Но зато кошек об эту пору не числилось под брянцевским кровом вовсе. Так получилось к моменту появления будущего Ивана Ивановича. Престарелый и имевший немало заслуг в ловле мышей Маркиз незадолго до того тихо угас. А Мурка, которая готовилась ему на смену, оказалась морально неустойчивой. Её весной увели куда-то гулящие коты, и в дом она не вернулась. Тася всё вздыхала: «Ладно, погуляла бы, дак хоть котят бы в дом принесла, а то и след простыл, и ни одного котёночка нетути»…

В том и состояла главная трудность взращивания камышового найдёныша: не нашлось ему кормилицы. Да и вообще в брянцевском семействе некому было заниматься превращением дикого сосунка в домашнего кота.

Как раз в том году многочисленные перемены и перестройки довели вчерашний приозёрный колхоз, ещё недавно один из самых крепких в районе, до почти полного разорения. И Ваня Брянцев оставался в числе очень немногих мужиков Старого Бора, которые, заведя большие личные хозяйства, пытаясь фермерствовать, всё-таки изо всех сил не давали захиреть и общему делу. Тем более, что постоянный денежный заработок мог идти пока от него – от оптовой продажи мяса, молока и льна. Рыболовством же жители Старого Бора занимались лишь «для себя»… Так что Ваня действительно выкладывался в бывшем колхозе за троих, а уж сколько сил требовало от него хозяйство личное, разросшееся в последние годы, – того никаким пером не описать. Главе семьи Брянцевых было, по его же словам, «ни до чего», кроме работы. Даже на любимую им рыбалку или охоту он теперь выбирался не чаще раза в месяц. Всё приусадебное обихаживание и все домашние дела лежали на Тасе.

Она до недавнего времени трудилась медсестрой в местном фельдшерском пункте. Прежде Ваня даже очень гордился этим: в семье свой лекарь… Но теперь пункт закрыли из-за нехватки денег. И Тася стала тем же, чем веками были все женщины в их роду – крестьянкой со множеством домашних забот. Вдобавок, приходилось ей ещё и бегать в соседнюю деревню Горицы, где жила её мать, не желавшая расставаться со своим домом. Ванины же родители к тому времени уже лежали на староборском кладбище. Поэтому помощниками Тасе могли быть только трое детей…

Поженились Брянцевы рано, Ваня едва лишь отслужил «срочную» и на первой же вечеринке «подхватил» девчонку, которая тогда училась на первом курсе медучилища. Невесте, которой тогда ещё не было восемнадцати, потребовалось особое разрешение властей на брак… И с интервалом в три года у Вани с Тасей стало рождаться по ребёнку. Старшему, Николаю, шёл уже шестнадцатый год, – этот паренёк удался в отца и почти всё время проводил с ним в поле и в мастерских. А тем летом, когда в доме появился камышовый найдёныш, Коля уже работал на тракторе и на комбайне почти вровень с отцом. Ему, ясное дело, было не до воспитания котёнка.

Не собиралась заниматься взращиванием главного героя моей повести и брянцевская дочка Вера, или, как все звали её, Верушка. Ей скоро должно было исполниться тринадцать, и по мере сил ей приходилось участвовать во всех материнских заботах, – и на огороде, и на ферме, и особенно в доме, где хлопот было просто невпроворот. К тому же у Верушки обнаружились недюжинные математические способности, и родителям нередко доводилось снаряжать её в областной центр, в Талабск, на разные олимпиады и конкурсы. Побывала она уже и в Питере, и в столице, привозя оттуда грамоты, кубки, медали и подарки братишкам и родителям, а ещё – некоторый налёт бесцеремонности, всяческих «приколов», свойственный городским ребятам… И потому со всей крестьянско-математической и современно-подростковой прямотой она заявила взрослым, едва завидев в отцовских руках пищащего найдёныша: «Сами нашли, сами и ростить будете, мне нойма неколи!» Последнее в переводе с приозёрно-талабского говора означало: «Мне нынче некогда». Думаю, поймёте вы и слова, которыми Верушка завершила свой отказ: «Я с вас тащусь, предки!».

…Младшенький же брянцевский ребёнок, или, как его звали согласно местному говору, «мелкий», Федя тоже вначале не намеревался возиться с найденным диким котёнком. Ибо к своим десяти годам тоже стал очень занятым человеком… Родился-то Федюшка, замечу, после того, как его отец во второй раз вернулся из армии, год прослужив в афганском пекле да ещё почти полгода проведя в госпиталях. И ещё год Ваня Брянцев прихрамывал и часто впадал в мрачную задумчивость, – но потом оклемался, пришёл в себя… По этой ли причине – а, может, потому, что Тася, по словам односельчан, «аж иссохла», переживая за молодого своего мужа в разлуке и после неё, – «мелкий» брянцевский сынишка сильно отличался от своих брата и сестры. Да и от других ребят своей деревни.

Во-первых, Федя рос явным гуманитарием и книгочеем, успев уже «перемолоть» добрую половину староборской библиотеки, а многие книги и к себе в дом перетащить. Этим он вовсе не совершал никакого воровства, наоборот, спасал тома и брошюрки от гибели. Когда библиотеку в Старом Бору вслед за фельдшерским пунктом и школой закрыли, её сокровища, собиравшиеся десятилетиями после войны, остались бесхозными и стали гибнуть под прохудившейся крышей… Федюшка читал спасённые книжки прямо-таки «впроглот».

А ещё – он был начинающим поэтом! Правда, свои стихи он читал и показывал только очень немногим людям. Прежде всего – своему старшему другу Степану Софроновичу, бывшему учителю зоологии и ботаники, теперь уже ставшему пенсионером: старый педагог одобрял и поддерживал «мелкого» во всех его увлечениях. Но и для всех других пиитические занятия Феди секрета не составляли. Тем более, что он очень часто, по разным поводам и к месту «выдавал» всякие устные экспромты в стихах. Эти его произведения, схожие с частушками, чаще всего веселили его родных и односельчан, однако иногда и другую реакцию вызывали. Однажды, когда его сестра, вернувшись победительницей с областной математической олимпиады, торжественно водрузила на полку сверкающий кубок, а матери протянула новомодный набор для мытья посуды, Федюшка продекламировал:

Привезла нам Вера кубок
И набор кухонных губок.
Будем губкой чашки мыть,
А из кубка – водку пить!

Долго потом пришлось юному стихотворцу прятаться в огороде от праведного Верушкиного гнева… И даже когда сестра немного остыла и он явился к ужину, то подзатыльник она ему всё-таки дала, хотя и слабенький. Братишку своего «мелкого» она очень любила, при всём том, что очень часто они до крику спорили меж собою, выясняя, что важнее для человечества – литература или математика… Потерев после сестриного шлепка свой затылок, Федя с грустным достоинством произнёс: «Что ж, поэты всегда страдали за правду!» После чего с аппетитом принялся за дымящуюся уху…

Однако и помощником родителям он тоже рос хорошим, не отказывался ни от каких дел по дому и огороду. Но и тут, в отличие от старшего брата, он тяготел не к механизмам всяким, а к тем работам, где надо было копаться в земле руками. И все сорта цветов в их усадьбе, и многие тайны ухода за овощами, ягодами и садовыми деревьями стали ведомы этому мальчугану к его десяти годам, что называется, «на вкус, на запах и наощупь». И в травах, в их свойствах разбирался Федя уже лучше любого взрослого. «Знахарь будет!» – вполголоса говорили о нём деревенские старухи. И предсказания их уже были недалеки от истины. Какое-то врождённое чутьё – вместе с наставничеством Степана Софроновича, с премудростями, слышанными от тех же старух, да и со сведениями, почерпнутыми из библиотечных книжек по ботанике, – какое-то особое чутьё помогало ему становиться настоящим «травознаем», постигать словарь луга, поля и сада, познавать таинства зелёного мира… И когда кто-то из Брянцевых простужался теперь, страдал от головной или зубной боли, маялся «животом» или какой-либо иной не очень тяжкой хворью, – исцелиться помогали всякие «взвары», чайные сборы или травяные компрессы и растирки, приготовляемые «мелким». Тася не без удивления видела, что эти самодельные снадобья её младшего сына действуют благотворнее, чем различные таблетки и порошки, хранящиеся в домашней аптечке со времён её медсестринской работы.

Вдобавок, когда Федюшка лечил кого-то из близких своими целительными средствами, он обычно читал вслух только что сочинённое им по такому случаю четверостишие или двустишие. Видимо, считал, что это помогает лечению, – как народным лекарям былых времён помогали в их деле всякие заговоры. (Юному травознаю и гуманитарию, кстати, уже были известны кое-какие образцы устной волшбы, но он пока не спешил их использовать: знал уже, что чудодейная сила словесной магии может и злом оборачиваться при неумелом обращении с ней…) Так, накладывая мазь и повязки на Джульку, которая защищала брянцевский двор от здоровенного приблудного пса и тяжко пострадала от его клыков, младший Брянцев приговаривал:

Тебя жестокий покусал барбос.
Тебя мне жалко стало аж до слёз.
Но ты мужайся, горьких слёз не лей,
Ещё ты всех измучишь кобелей!

При этом Федюшка очень возмущался усмешками старших, которым в его экспромте слышалась некая не очень приличная мысль…

Кому по-настоящему знакома деревенская жизнь, особенно жизнь самой глубинной селыцины, тот знает, что сельские мальчики такой натуры и таких душевных наклонностей и влечений, какие всё сильнее проявлялись в младшем брянцевском ребёнке, обычно бывают «не от мира сего». Мне ещё в моём деревенском детстве довелось повидать нескольких таких юных травознаев, ребят, остро чувствовавших потайное волшебство природы, – все они были, как нынче говорится, «со сдвигом». И в давние времена (читайте русскую классику), и в нашем веке такие сельские мальчики – впрочем, и девочки тоже – обычно отличаются чутким сердцем, доброй душою, не по годам развитым умом, но и – замкнутостью, неразговорчивостью. В ребячьих озорных играх их почти никогда не увидишь. А ещё у них, как правило, не очень крепкое здоровье, а то и просто болезненная хилость… Иные старшие односельчане считают таких ребят чуть ли не юродивыми, порой и вовсе дурачками зовут, позволяя их ровесникам издеваться над ними; другие же, наоборот, жалеют их, прислушиваются к их словам, – однако часто, особенно, пожилые женщины, вздыхают, глядя им вослед, и приговаривают: «Не жилец! Нет, не жилец…» И, к сожалению, чаще всего подобные предчувствия сбываются: мало кто из таких необычных ребят нашей сельщины доживает до зрелого возраста…

С Федюшкой же в этом смысле всё обстояло, слава Богу, лучше некуда. От Вани с Тасей достались «мелкому» не только добродушный и весёлый нрав, но и крепкое здоровье. На радость родителям он почти никогда не болел, рос улыбчивым и безунывным мальчишкой. Домашних обязанностей и дел у юного травозная хватало, школьные занятия, несмотря на его способность всё «на лету» схватывать, тоже всё больше времени забирали, а уж про книги да кропание стихов и говорить было нечего, – кроме того, что говорили родители, беззлобно ворчавшие на сынишку, который допоздна, по ночам, когда уже все спали, сидел на кухне за книжками и тетрадками. «Ты, Федюха, свету нажигаешь, – никаких электростанций на тебя не хватит, а на страну вон, по радио говорят, энергетический кризис едет, так ты тому кризису первый помощник!» – шутил иногда отец, впрочем, не возбраняя его ночных бдений… Потому что во всём остальном этот мальчик рос таким же, как другие «мелкие» Старого Бора, его сверстники. Ни в чём Федя не уступал им, ни в одном из достоинств, ценимых меж мальчишками, а кое в чём и превосходил. И по деревьям лазил кошкой, и на пустыре за околицей метко стучал по футбольному мячу. И, само собой, в обиду себя не давал, хотя в драки первым никогда не лез, – ребята не только в Старом Бору, но и в окрестных деревнях знали, что кулаки у Федьки Брянцева тяжеловатые… Однако больше всего ровесники уважали его за то самое «чутьё», неизменно выводившее их на самые грибные и ягодные места, когда они отправлялись в лес. Точно знали: пойдёшь вместе с ним – с полной корзиной воротишься.

Станислав Золотцев двигался в литературе классическим путём истинно русского писателя – от поэзии к прозе. Его стихи рано обратили на себя внимание. Филолог по образованию, слесарь, строитель и офицер североморской авиации, он ворвался в литературу, совместив в своей поэзии душевное горение высоко образованного русского интеллигента и раннюю мудрость много повидавшего в жизни человека. Поскольку я не ставлю перед собой задачу полностью и в строгой последовательности воссоздать биографию Золотцева, то сразу скажу, что его бурная жизнь вместила в себя и Индию, где он работал переводчиком, и оборону Белого дома на Краснопресненской набережной в тревожные осенние дни 1993 года, где Станислав в полной мере испытал на себе «демократические» залпы из танковых пушек. В общем, выпало ему полной ложкой хлебнуть того лиха, которое свалилось на Россию на излёте XX века. И хотя Золотцев мог бы отсидеться от политических бурь своего времени на родной Псковщине, он, тем не менее, с буквальным риском для жизни не пропустил ни одного исторического события, влиявшего на судьбы Отечества.

Основной причиной исчезновения диких камышовых кошек ученые называют холодные зимы. К сожалению, хаусы не отличаются хорошей густой шерстью и недостаточно защищены от морозов.

Вторая причина уменьшения их численности – сокращение территорий, пригодных для проживания. Из-за воздействия человека пустынных болотистых мест, где любит селиться этот хищник, становится все меньше.

И третий негативный фактор – это растущая популярность необычных питомцев в богатых домах. Камышовых котов (и особенно котят) ловят, чтобы продать любителям эпатажа или в питомники, занимающиеся разведением кошек чаузи .

Если государство не будет вмешиваться в этот процесс, то кавказский камышовый кот может из разряда сокращающихся в численности перейти в разряд находящихся под угрозой исчезновения.

ВНИМАНИЕ, ИССЛЕДОВАНИЕ! Вместе со своей кошкой Вы можете в нём участвовать! Если вы живёте в Москве или Подмосковье и готовы регулярно наблюдать, как и сколько ест ваша кошка, а также не забывать всё это записывать — вам привезут БЕСПЛАТНЫЕ НАБОРЫ ВЛАЖНЫХ КОРМОВ.

Проект на 3–4 месяца. Организатор — ООО «Петкорм».

Так, согласно информации, размещенной в этом официальном документе, кавказский камышовый кот (Felis chaus chaus Schreber) попадает во вторую категорию статуса редкости. Другими словами, относится к группам животных, сокращающихся в численности.

Среда обитания камышового кота

Встретить животное можно на Кавказе и в Средней Азии. Кот старается избегать открытого пространства, поэтому селится в основном в густых зарослях тростника, в лесах возле больших озер и морей.

Морозы хищник переносит плохо, поэтому высоко в горах его не увидишь. Весной его можно встретить в горной местности. Иногда селиться рядом с людьми.

Хищник больше любит ночное время суток. На охоту выходит с наступлением сумерек, хотя зимой отправляется на поиски добычи и днем. Он прекрасный охотник. Обычно нападает из засады, но может подкараулить добычу и возле норы. Хорошо умеет плавать. Изредка может вылезть на дерево.

Их рацион достаточно разнообразный. В основном коты питаются грызунами и птицей. Могут есть рыбу, ящериц, змей, черепах. В некоторых случаях охотится на кролей, зайцев и других мелких животных. Могут питаться домашними курами, утками, гусями.

Это осторожный и скрытный зверь, который предпочитает днем прятаться в зарослях тростника. Животное обладает превосходным слухом, поэтому услышав, что неподалеку появилась добыча, тихо подкрадывается и ловит. Он может поймать птицу на лету благодаря своей способности высоко прыгать.

Хищник предпочитает жить один. Один самец может жить на большой территории, которую яростно охраняет от других самцов. В среднем владения камышового кота занимают от 50 до 200 км. На этой площади могут жить несколько самок.

И эта страстность, помноженная на интеллигентность, на колоссальный запас филологических познаний, возведённая в квадрат за счёт глубочайшего знания жизни, всегда привлекала в его поэзии, давала о себе знать в каждой его стихотворной строке. Но по этой же причине, подобной тому, как это было у Пушкина, у Лермонтова, поэзия Золотцева не могла полностью выразить весь его творческий потенциал. Проза настойчиво стучалась в двери его писательской натуры, и в конечном итоге он принялся за романы. Романы о своей необычайно богатой событиями и переживаниями жизни.

Давайте будем совместно делать уникальный материал еще лучше, и после его прочтения, просим Вас сделать репост в удобную для Вас соц. сеть.

Похожие записи
• 
  Капли Для Собак В Уши От Клеща
• 
  Стоп Цистит Доза
• 
  Как Успокоить Кота Если Он Мяукает
• 
  Препараты При Ложной Беременности Собак